Невеста Льва [= Заложница страсти ] - Конни Мейсон

Ариана, закрыв рот рукой, подавила крик отчаяния. Неужели Надия права, и она навсегда останется с Лайоном? Нет! А что говорят ей собственные видения? Одно из них уже сбылось. Перед ней стоял выбор: подарить жизнь мужу или послать его на смерть, и баронесса выбрала первое. В последнюю минуту она попыталась выбить яд из рук супруга, тем самым оставив его в живых. Закрыв глаза, хозяйка Крэгмира припомнила черный вихрь, круживший вокруг Льва, и злобный оскал смерти, и то, как на нее пахнуло могильным холодом. О чьей гибели идет речь? О ее или о его? Открыв глаза, она хотела спросить Надию, но ведьма исчезла так же внезапно, как и появилась.

Ариана мерила шагами комнату. Желудок требовательно напомнил о себе. Обед девушка пропустила, а сейчас пришло время ужинать. Баронесса размышляла, спуститься ей вниз и разделить пищу с Лайоном и его рыцарями или же приказать доставить еду наверх. Собрав остатки мужества, она решила испытать судьбу. Лев не сказал, что ей нельзя выходить из комнаты, а гордость не позволяла ей сидеть и робко ждать, пока он не даст согласие на свободное передвижение по собственному дому.

Дыша полной грудью, стараясь успокоить гулко стучащее сердце, Ариана открыла дверь и опасливо оглядела коридор. В темном углу, обнявшись, шепталась парочка. Когда те разняли руки, девушка, ничуть не удивившись, увидела сэра Бельтана и Терзу. Бесшумно закрыв дверь, баронесса дала возможность им спокойно разойтись.

Несколько минут спустя в комнату робко вошла служанка:

— О миледи, простите меня за то, что причинила вам горе.

Ариана нахмурилась:

— Ты не виновата, Терза.

— Мне не следовало передавать вам записку от лорда Эдрика. Как об этом узнал лорд Лайон? Вы сказали ему, что я…

— Нет, Терза, успокойся, твое имя не было упомянуто. Он узнал обо всем от… а, неважно, как ему удалось проведать об этом.

Служанка облегченно вздохнула:

— И тем не менее я сожалею, что передавала записки. У меня такое чувство, что я предала лорда Лайона, хотя он делал мне только хорошее.

Ариана застонала. Неужели все, кроме нее, восхищаются ее мужем?

— Не бойся, Терза, я не называла твоего имени, — успокоила она девушку, вспомнив слова Льва о неизбежном наказании любого, кто осмелится предать его. — Тебе не следует злить его, это очень опасно.

Служанка нервно облизала губы и бросила испуганный взгляд через плечо:

— Должно быть, вы сильно разозлили лорда Лайона. Я не знаю, о чем говорилось в записке лорда Эдрика, но ваш супруг приказал выставить стражу у ваших дверей. Бельтан признался, что будет сторожить вас днем, пока лорд Лайон занимается делами. Он ведь не избил вас, миледи?

Терза внимательно взглянула на хозяйку, ища синяки и другие следы насилия. Ариана вспомнила плетку и то, как Лев водил ею по телу, удивляясь, почему муж не избил ее, хотя она заслуживала наказания. Если бы Лайон захотел даже убить ее, никто не смог бы ему помешать.

— Мой супруг ничего плохого мне не сделал, однако я не знаю, что день грядущий мне готовит, потому что он не доверяет мне.

— Ваш муж, должно быть, очень вас любит, — мечтательно проговорила Терза. — Если бы моя мать встречалась с другим мужчиной, мой отец убил бы ее. Лорд Лайон очень щедр и милосерден.

— Любит меня? — баронесса рассмеялась. — Нет никакой любви между мной и лордом Лайоном. Идем, Терза, я голодна. Не умирать же мне с голоду, если мой муж выставил стражу у моих дверей.

Лайон угрюмо смотрел на эль, плескавшийся в кубке, думая об отсутствующей жене. Конечно, он не запрещал ей покидать комнату, однако сомневался, что у нее хватит мужества появиться в зале и разделить с ним трапезу.

Господи! Додуматься же до такого — яд! Она пыталась отравить его, и теперь уже не имеет значения, что супруга сделала попытку выбить в последнюю минуту кубок с вином из рук. Ее ненависть к норманнам разжигает мужчина, который займет его место в постели. Неопасный Блэкхит — мертвый Блэкхит. Лайон поклялся, что осадит его замок и убьет саксонского ублюдка, невзирая на гнев Вильгельма.

Внезапно в зале воцарилось молчание. Одним глотком выпив эль, рыцарь поднял голову и увидел вошедшую Ариану. Никто, за исключением Бельтана, не знал, что она попыталась отравить его, хотя подозревали, что баронесса совершила нечто ужасное, потому что у ее комнаты выставили охрану. Ее люди боялись за нее, а рыцари Лайона находились в полной растерянности, не зная что и думать.

Ариана ощущала на себе любопытные взгляды, когда она шла к столу на свое место рядом с мужем. Девушка не дрожала и не опускала головы, сосредоточив взгляд на одной точке. Дойдя до кресла, она опустилась в него.

Подав знак слуге наполнить кубок, Лайон сделал еще один глоток, затем осторожно опустил его на стол.

— Не думал, что вы присоединитесь к нам, миледи.

— А я не думала, что вы желаете моей голодной смерти, милорд, — с обманчивым спокойствием ответила жена.

— Может, вы хотите бросить яд в мой эль, — тихо, чтобы слышала только она, произнес супруг. Ариана побледнела:

— Я… я бы не позволила вам выпить отраву.

— Вы только говорите так.

— Вы же знаете, это правда. Я пыталась остановить вас, потому что не хотела, чтобы вы приняли смерть из моих рук. — Баронесса опустила голову. — Я вообще не желаю вашей смерти.

Лайон пристально взглянул на нее:

— Избавьте меня от ваших фальшивых уловок, миледи.

— Что вы намереваетесь делать со мной?

— Возможно, когда я обнаружу, что вы не зачали, я отправлю вас обратно в монастырь. Если же вы носите под сердцем ребенка, я дождусь его рождения, затем отправлю вас прочь. И забудьте о лорде Эдрике. Если мне повезет, я привезу вам его голову в корзине.

Ариана задохнулась от гнева и поднесла руку ко рту:

— Ублюдок!

— Да, я это признаю.

— Вы животное, бессердечный норманнский зверь.

— И это мне уже говорили. Иначе, как вы думаете, почему меня прозвали Львом?

Баронесса, утолив голод, собралась выйти из зала. Никогда прежде не находилась она в центре такого пристального внимания, никогда не чувствовала такого презрения. Казалось, все присутствующие косились на нее, обвиняя в ужасных вещах. Попросив извинения, девушка начала вставать, но ее остановила мощная ладонь супруга, положенная на ее руку.

— Так быстро нас покидаете, миледи? — поинтересовался он, и в голосе его звучало холодное предупреждение.

— Я… я устала, — ответила она, глядя на него сквозь опущенные ресницы. В мерцающем свете факела его профиль казался грубым и отталкивающим и нависал над ней, подобно огромному утесу.

— Тогда ступайте и ждите меня. Завтра я осажу замок Блэкхита, а перед битвой я всегда нуждаюсь в женщине.